Ложные клятвы - Страница 19

Остановив машину, Дон тяжело оперся о руль и задумчиво уставился перед собой. Украдкой взглянув на спутника, Дженнифер заметила, что в лице его отражается серьезная торжественность. Интересно, о чем он думает? По собственному признанию, Торнтон давно перестал быть для Дона родным домом, но ведь остались же у блудного сына какие-то детские воспоминания — радостные или печальные!

Над морем сгущались ранние сумерки. В угасающем свете старинная усадьба казалась невыносимо одинокой и покинутой. Или это потому, что Мэтью в ней уже не живет? Наверное, Дженнифер вздохнула слишком громко, потому что Дон оглянулся на нее, затем снова завел мотор.

«Мерседес» проехал по дамбе, по краям огражденной высокими белыми столбиками, мимо эллинга и гаражей и затормозил у самого входа в дом. Дон вылез из машины и с заботливой услужливостью, что так пленяла Дженнифер в былые времена, открыл и придержал для нее дверцу. Как ни странно, экономка не вышла им навстречу.

— А ты предупредил миссис Пенберти о нашем приезде? — озабоченно осведомилась Дженнифер.

— Боюсь, миссис Пенберти здесь нет.

— Как нет? Не ты ли говорил, что она здесь живет?

— Конечно, живет. Просто на выходные уехала в гости к сыну.

— Ох! — обреченно выдохнула Дженнифер. — Почему ты мне не сообщил?

— А разве это важно? — отмахнулся Дон. — Хочешь сказать, что в таком случае не поехала бы?

— Ни за что! — последовал возмущенный ответ.

— Ох ты, Боже мой! — мягко посетовал Дон. — Повезло же мне, что я забыл об этом помянуть.

— Ничего ты не забыл! — негодовала Дженнифер. — Ты нарочно утаил от меня правду!

— С какой стати?

Об этом Дженнифер не смела и помыслить.

5

Дон извлек из кармана ключ, отпер тяжелую, окованную железом дверь и посторонился, пропуская гостью в отделанную деревом прихожую. Дженнифер непроизвольно зажмурилась: до чего все вокруг знакомое и родное!

Два огромных окна пропускали внутрь достаточно света, в солнечные дни темный паркет загадочно мерцал и поблескивал. Слева красовался массивный камин, а справа наверх уводила дубовая лестница, оснащенная особым подъемником для инвалидного кресла.

В доме тянуло холодом, и, хотя антикварная мебель по-прежнему блестела лаком, в воздухе уже не разливался свежий, бодрящий запах полироли и пчелиного воска, который для Дженнифер всегда ассоциировался с огромным старинным домом.

— Пойду включу отопление.

Дон исчез в направлении кухни, а охваченная волнением девушка осталась стоять на месте, не зная куда податься. Впрочем, хозяин ждать себя не заставил.

— Сейчас станет теплее, — заметил он. — А тем временем затоплю-ка я камин в кабинете.

Очнувшись от раздумий, Дженнифер бросилась вслед за ним.

— Но ведь мы не пробудем здесь долго, правда? Зачем разжигать огонь?

— Мне нужно проглядеть личные бумаги отца и разобраться в сейфе. Так что некоторое время мы тут проведем. Так почему бы не устроиться с комфортом? — возразил он.

Вместительный кабинет — этакая комбинация гостиной, офиса и библиотеки — радовал глаз великолепной меблировкой, темно-бордовым ковром и тяжелыми бархатными гардинами. Окна эркера выходили на море. Мэтью всегда любил эту комнату больше прочих.

В камине уже лежали дрова и растопка, а на полочке обнаружился коробок. Дон чиркнул спичкой — и алые язычки заплясали в полутьме, поленья затрещали, взметнулся столб огненных искр. Хозяин придвинул к очагу кресло и пригласил:

— Присаживайся, будь как дома. — Заметив же явную скованность Дженнифер и тревожный взгляд, брошенный ею на дверь, добродушно произнес: — Или тебе тоже не терпится делом заняться? В твоей комнате никто ничего не трогал, так что, если хочешь произвести ревизию…

Она покачала головой. Зачем ей лишние напоминания о прошлом?

— Нужды нет. Я ничего не возьму. Если там найдется что-нибудь стоящее, отдай бедным.

— Тогда, вместо того чтобы слоняться по комнатам под стать фамильному привидению, может, присядешь и отдохнешь, пока я буду заниматься своими делами? — язвительно предложил Дон.

Сбросив куртку, он пересек комнату, устроился за письменным столом Мэтью и включил лампу.

Дженнифер послушно опустилась в кресло и нервно забарабанила по ручке кресла. За окном сгущались ноябрьские сумерки. Она старалась не смотреть на Дона, однако ей не составило бы труда представить каждое его движение. Вот он отпер и выдвинул один из ящиков, вот перебирает бумаги. Дженнифер прикрыла глаза и принялась украдкой наблюдать за Доном из-под шелковистых ресниц.

Природа наделила молодого человека той суровой, мужественной привлекательностью, что внушает подсознательное уважение мужчинам и кружит головы женщинам. Но хотя Брустер наверняка видел, что представительницы прекрасного пола то и дело на него оглядываются, тщеславия в нем не было ни на грош. И поклонниц своих он никоим образом не поощрял.

Когда-то он признался Дженнифер, что принадлежит к породе однолюбов. И, безоглядно поверив его словам, она надеялась и молила о том, чтобы именно ей довелось стать для Дона той одной-единственной, которую он назовет женой, которая родит ему детей…

Изнывая от тоски и сладостно-мучительной боли, Дженнифер любовалась смуглым лицом, темными бровями, между которыми пролегла складка задумчивости, точеным, с горбинкой, носом, длинными густыми ресницами, резко очерченными скулами.

Что за нежданный, бесценный дар — просто сидеть в кресле и глядеть на любимого… Когда-то Дженнифер ни минуты не могла пробыть вдали от него. Предвкушала, что им предстоит провести вместе всю жизнь, и мысль эта наполняла ее счастьем. В ту пору она наивно верила, что и Дон разделяет ее чувства.